"Ты
станешь птицей!"
- говорит своим ученицам Алла Осипенко
Под аркой в небольшой дворик, на одной из улочек, отходящих от Кронверкского
проспекта, открыта массивная дверь. Оттуда раздается строгий голос,
отсчитывающий "раз-два-три-четыре". И голос, и саму учительницу легко
узнать - в студии классической хореографии Петроградского района преподает
народная артистка России Алла ОСИПЕНКО. Стройная, строгая, она командует
девочками, как на военном параде. Родители, ждущие маленьких балерин
у входа, шепчутся: "Они при Алле Евгеньевне на полную работают!",
"Да, тут не расслабишься!", "Зато это воспитывает характер". "Катя,
я должна выбить из тебя птичку, ты станешь птицей!" - доносится тем
временем из класса. "Поднимите желудки! Что вы сели, как будто чай
на даче пьете?" - все высказывания Осипенко, несмотря на их кажущуюся
суровость, родители любовно повторяют друг другу. После занятий в
студии с великой балериной, танцевавшей на сцене Мариинского (тогда
- Кировского) театра, в труппе Леонида Якобсона и Бориса Эйфмана,
встретилась наш корреспондент Алла ШАРАДИНА.
-Как вы сюда попали, Алла Евгеньевна?
- Когда я окончательно вернулась в Россию, сбежав из заграничного
"рая", я попала в школу Никиты Долгушина. Но у нас оказались слишком
разные взгляды на систему преподавания, да и результата мы добивались
от детей разного. В сентябре прошлого года Долгушин предложил мне
перейти в работе на режим мастер-классов, чтобы я не несла ответственность
за то, как и чему я учу. Но я отказалась от таких условий. А мой приятель
Константин Балашов как раз вел здесь занятия в студии бального танца.
И решил добавить к ним воскресные уроки классической хореографии.
Постепенно у меня появилась собственная студия.
Но сейчас я уже не знаю, чем все это кончится. Моя работа повисла
в воздухе….Здесь очень суровый свод законов, которым нужно подчиняться.
Например, недавно нашу студию опечатали, потому что не было педагога-учредителя.
Он еще в мае закончил преподавать. Поэтому мне пришлось унижаться,
просить, чтобы нам разрешили продолжать занятия. Мне оставили ключ,
но я теперь несу материальную ответственность за студию. А я не хотела
ничего требовать, я хотела только учить…
Кстати, Вы знаете, как называется организация, к которой принадлежит
наш класс? Подростковый клуб "Военный патриотизм" при администрации
Петроградского района. Что за название….Конечно, мы живем и творим
ради своей страны, но зачем патриотизму быть исключительно "военным"?…Но
как бы то ни было, я никакой другой работы для себя уже не вижу. Было
предложение преподавать в Консерватории, но я не хочу снова идти под
чье-то начало, изучать чужие правила. Я устала, к тому же по натуре
совсем не борец.
-Но вы 21 год проработали в Кировском театре. А говорят, балетный
мир полон интриг….
- Интриги есть в любой сфере. Но вы правы, там я натерпелась. Это
было очень нервное время, тяжелое - и в физическом плане, и в моральном.
Надо быть не только борцом, а еще и наглецом, идти напролом, чтобы
что-то получилось. В наше время такой прямой дорогой помогала идти
партия…Но, несмотря ни на что, балет нельзя просто так бросить. С
ним очень трудно расстаться. Однако по самому Кировскому театру у
меня нет никакой ностальгии. После того как я подала заявление об
уходе, у меня отобрали пропуск туда. Так что теперь я появляюсь в
театре исключительно по приглашению работающих там молодых артистов,
с которыми я дружу - Дианы Вишневой или Антона Луковкина. С ним, к
слову, мы танцуем в труппе Алексея Кононова.
-Вы снова оказались в труппе, хотя не хотели попадать под
чье-то начало?
-Нет-нет, тут мы с хореографом на дружеской ноге! (смеется). Я активно
принимаю участие в творческом процессе - работаю над образом, думаю
об идее спектакля. К тому же мне приятно, что я, дама "неограниченного
возраста", могу найти и себя в мире такого молодого человека, как
27-летний Алексей. Кроме того, Антон Луковкин - это второй идеальный
партнер в моей жизни, с которым у нас столь сильное нервное слияние,
единство душ на сцене. Первым был Марковский…(Джон Марковский был
партнером и мужем Аллы Осипенко. - А.Ш.)
-А с великим Рудольфом Нуреевым такого ощущения гармонии в
танце не было?
- С ним мы очень мало танцевали, к тому же давно. Но, знаете, классический
репертуар (именно его мы исполняли с Нуреевым) вообще не требует ни
актерства, ни каких либо душевных переживаний. Вот Михаил Барышников,
как мне кажется, раскрылся в актерском отношении, танцуя со мной.
-Алла Евгеньевна, вы ведь и в роли киноактрисы побывали.
-Да, я снималась в нескольких фильмах Александра Сокурова. Он очень
привязан к своим персонажам, поэтому и в свою последнюю картину "Русский
ковчег" тоже меня пригласил. Сокуров не ищет для ролей современных
красавиц, ему нужна типажность. Думаю, именно поэтому я стала актрисой
у этого режиссера.
Впрчем, я считаю, что актерская игра в балете должна быть. Мне важна
внутренняя задача, судьба моей героини - Хозяйки Медной горы, Клеопатры,
Настасьи Филипповны…Хореография сама по себе может быть абстрактной,
но идея, фабула, герои тоже должны быть прописаны. Здесь я согласна
с Кононовым, который терпеть не может бессюжетных балетных страданий.
Ну а "играть" балерина должна играть телом при минимальной мимике
лица. Григорович всегда говорил, что на сцене танцовщик не должен
"рвать страсти и грызть кулисы". Поэтому своих девочек я учу сдержанности,
чувству собственного достоинства.
-Ваши ученицы планируют связать свою жизнь с балетом?
-Да, многие пришли сюда, чтобы подготовиться к поступлению в Вагановское.
Некоторых оттуда уже успели выгнать за какие-то провинности, и они
теперь продолжают учиться у меня. Так что состав моей группы вполне
профессиональный, с другим я работать не могу. К сожалению или к счастью.
В Америке мне, правда, приходилось преподавать в иных условиях: там
хоть толстого, хоть тонкого, раз деньги заплачены, - изволь учить.
Сейчас я иногда езжу туда заниматься с детьми, но в уже проверенные
студии и школы, туда, где меня ценят. И все-таки эти поездки исключительно
для зароботка, ведь в России мы получаем гроши за свою работу.
Но жить я за границей не смогла. Всегда скучала по Петербургу. Это моя единственная ностальгия! Теперь,
после юбилея, его не узнать - он стал такой зефирообразный, розовый, белый… Куда-то исчезли привычные
серые тона. Но он все равно красивый, цельный в своих ансамблях. Другие красивые города - Париж,
Рим, Лондон, Флоренция - это мои влюбленности, а Петербург - любовь на всю жизнь. Да и как можно жить
во Флоренции, где, как говорит моя подруга Наталья Макарова (сейчас она занимается на Западе
реконструкцией классических балетов), - "куда ни плюнь, везде музей!". На работу приходилось бежать,
расталкивая туристов локтями и забывая об этом великолепии. Нет, я все посмотрела, надо было возвращаться
домой. Тем более здесь живет мой 13-летний внук Данила, с которым у нас очень прочная духовная связь.
Мы можем ссориться, ругаться, но все равно остаемся самыми близкими друзьями.
 |
|
