«БАЛЕТ AD LIBITUM» - № 3 (17) - 2009

 

 

В спорах о «Лебедином озере»

 

Ни один балетный театр не мыслит себя без «Лебединого озера. Вопрос вопросов в этом случае – в выборе сценической версии балета, благо, выбирать есть из чего: за более чем вековую историю жизни спектакля на свет появилось множество хореографических воплощений гениальной музыки Чайковского. Михайловский театр, стремящийся завоевать лидирующие позиции в балетном мире, открыл сезон широко разрекламированной премьерой – «Лебединым озером» в редакции Асафа Мессерера, восходящей к постановке Александра Горского, который, в свою очередь, переделал балет Петипа – Иванова: оставив сюжет, изменил хореографию, не трогая, впрочем, наиболее значимые номера.

Премьера получила бурный отклик в прессе, московская часть которой в разы превышала петербургскую. Большинство критиков сошлось во мнении, что спектакль если не прорыв, то большое достижение для труппы. Расточая хвалу хореографии, сценографии С.Вирсаладзе (возобновление В.Окунева), работе «белого кордебалета» (репетитор И.Иванова), пресса пеняла дирижеру П.Феранецу за слишком «небалетное» исполнение Чайковского и была скупа на комплименты первым исполнителям (Л.Борченко, М.Шемиунов, на другой день вновь Борченко и Принц – Г.Котэ), правда, не получив возможности посмотреть вторую Одетту-Одиллию (И.Перрен, и до этой премьеры интересно выступавшую в «Лебедином озере»).

Постановка «нелебединых» картин балета в целом выдержана в классическом стиле балетов Петипа. Что, честно говоря, мало вяжется с идеями творчества Горского – защитника драматизации балета и мастера режиссуры в духе Московского художественного театра. Правда, его Вальс первой картины «приземлен» на каблучки, и композиционное решение с ассиметричными группами, танцами массы боком и спиной по отношению к залу выглядит довольно необычно, но при всей оригинальности не обошлось без традиционных, напрашивающихся из-за музыки «покачиваний», «наступательных» sissones сверху вниз и других па классического алфавита. Никак не действенным, а откровенно вставным номером, не добавляющим красок к образу, смотрится здесь и вариация принца, ради которой он временно снимает у нас на глазах перчатки, головной убор и переодевает туфли. Кажется, нас ждет нечто захватывающее. А между тем трюками, которые мы видим в начале – диагональ двойных содебасков, когда-то впервые исполненных здесь Асафом Мессерером – сегодня уже не удивить. Удивить мог, скорее, неожиданный для вариации Горского кусок из вариации на ту же музыку Баланчина – вряд ли эти хореографы мыслили одинаково и тем более не могли друг у друга одолжиться.

Конечно, наибольший интерес вызывали лебединые картины, в чье святилище вторгся «свежий ветер перемен». Его действие особенно заметно в последнем акте, представшем полностью в другом музыкально-хореографическом решении Асафа Мессерера. Зазвучавшие мощные номера из партитуры Чайковского (в классической редакции отсутствующие) по характеру более соответствует напряженному ожиданию трагической развязки (впрочем, она не наступает). Соответственно разнится и хореография. В ней вовсе убраны черные лебеди, змейкой обвивающие стройные белые колонки – этот замечательный символ угрозы. Кордебалет теперь един, но в самые решительные моменты противоборства Зигфрида и Ротбарта он стремительно бежит со сцены, видимо, не зная, чего ждать от этой схватки. В финале добро торжествует (такую концовку впервые ввел в своем спектакле Горский), но автор 4-й картины не придумал для его победы ничего более интересного, чем буквальное обрывание крыльев Злому Гению. Ужасная, исступленная агония злодея прямо на авансцене в полной мере потешила всех критиков.

Но если в этом их можно поддержать, то совсем необъяснима радость, с какой пресса реагировала на новшества в танцах лебедей 2-й картины. Как будто всю предыдущую жизнь наши балетоведы имели зуб на выкристаллизовавшуюся за ХХ век композицию лебедей, мучились, жить не могли, видя у лебедей вагановские кисти-«крылышки» и строгие симметричные шеренги построений. И вот теперь этот больной зуб выдран. Поэтому пишущих буквально захлестывает счастье, что не стало «привычных шеренг суровых женщин в пачках, выстроившихся как на плацу с "гусем" над головой», что "гусь" заменен на «нежно округленные, как ветки ивы, руки плавно осеняющие голову». Кто-то в пылу даже написал про отмену знаменитого лебединого «коридора», по которому пробегает Одетта, но это замечательное решение Вагановой, хотя и с другими руками, все же здесь имеется. Как и 4-ка Маленьких лебедей Иванова вместо обещанной 6-ки Горского.

По части художественного оформления, его красочности, пышности и богатству, последние премьеры Михайловского театра – «Ромео», «Спартак» теперь «Лебединое», оставляют далеко позади все новинки Мариинки с ее постмодерновым минимализмом («Стеклянное сердце», «Конек-горбунок» и проч.). Чудесные декорации Вирсаладзе создают на сцене атмосферу академичности и балетного традиционализма и во многом способствуют ощущению общей добротности всей постановки.

Новое «Лебединое озеро» в Михайловском театре – свершившийся факт. О целесообразности появления на петербургской сцене «засланного московского казачка» можно спорить, но в любом случае зрителю теперь есть из чего выбрать, а заядлые балетоманы и критики получили возможность сломать немало копий в сравнительных анализах хореографии и спорах о ее качестве.

 

Сергей Лалетин